В моей жизни есть два друга, которые выросли в полных семьях, где не было проявлено острых дисфункций. Их родители до сих пор живут вместе и в их детстве не было потрясений, связанных с изменами, разводом, алкогольной или наркотической зависимостями, насилием, убийством или суицидом.

Иными словами, они имели относительно здоровую семью. Я не знаю, какие там были нюансы в отношении эмоционального поля. Но основа очевидна. Тёплая атмосфера дома, в которой люди умели договариваться и решать возникающие вопросы как взрослые, существенно повлияла на моих друзей.

Я вижу разницу в жизненном процессе, реакциях, базовом спокойствии и ощущении, что с ними все в порядке, чего нет у меня. И также вижу траекторию уже взрослой жизни, ведь мы уже сами стали отцами и взрослыми. Однозначно мы передаем  своим детям дисфункции, полученные от родителей.
Они их тоже не придумали, а получили от своих родителей.

Смотря на это с перспективы эволюции, я вижу, что программа так прокатывает мутации, пробуя поведенческие крайности на предмет их выживаемости и эффективности. Если что-то закрепляется в популяции, то оно становится новой нормой.
 
Но самим носителям этих дисфункций не легче от того, что они агенты мутации. Как правило, это болезненные травмирующие истории, трагические судьбы, пожизненные походы против отца или матери.
 
И это увы не решается одной медитацией или айвасочной церемонией. Эти шаблоны нарабатывались десятилетиями. И выздоровление занимает тоже много лет. Годы уходят на то, чтобы перестать отрицать свою болезнь. Затем годы, чтобы осознать. Затем годы для того, чтобы дать возможность появиться новым здоровым моделям реагирования… 
 
Поэтому мало кто готов пойти в такое длительное путешествие. И если уровень боли приемлем, а внешние обстоятельства жизни маскируют успехом или социальным статусом внутреннюю рану, то шансов почти нет. Для ума это выглядит бессмысленной работой. Ведь мы уже построили огромный и роскошный дом. Зачем нам пробивать пол в этом доме из-за какого-то маленького ребенка, запертого в подвале…